Тяжела и неказиста жизнь…

Что-то последнее время все чаще студенты жалуются, будто их насильно сгоняют на встречи с различными очень важными персонами. Сплошная, говорят, беда: и человек не интересен, даже противен; и времени на эти встречи уходит прорва…

Дохленькая нонче молодежь пошла, вот что я скажу. В институтах я не учился, но в школах тоже устраивали всяческие мероприятия и встречи с интересными людьми. И тут бывало по-всякому. Скажем, если вместо уроков алгебры вели в библиотеку на встречу с ветераном Великой отечественной, которого угораздило написать книжку про оборону Ленинграда – так это с нашим превеликим удовольствием! Плевать, что про автора до сего дня не слышали и книжку его в соседней школе выпросили взаймы на два часа. Все интересней, чем задачки решать!

Другое дело, ежели плановое мероприятие сваливалось как снег на голову в виде объявления на последнем уроке. Только ты размечтался весело провести время на катке или в игротеке, а тебя волокут в актовый зал. Или, еще хуже, в какой-нибудь кинотеатр или клуб…

Вот как раз в клуб наш пятый «В» и потащили. Дело было в начале ноября, в Питере прочно обосновалась та мерзопакостная разновидность осени, при которой на улицу высовываться не хочется абсолютно. С небес круглые сутки моросит нечто среднее между дождем и снегом, под ногами грязное месиво, с Невы дует пронизывающий насквозь ветер… Я тогда еще учился в школе 154 и единственная мечта была – дождаться конца продленки и быстренько добежать домой.

Индейская национальная изба. В смысле – фигвам, как говорил Шарик в мультике про Простоквашино. Когда до заветного часа оставалось минут двадцать, наш класс в приказном порядке вытащили во двор школы, построили в подобие колонны и поволокли в клуб «Водоканал». Шли со скоростью беременной улитки, так что по дороге успели промокнуть и замерзнуть.

В зале клуба оказалось еще сотни две ребят из соседних школ. Гардероба в «Водокачке» не было отродясь, так что сидели в мокрых пальто, от которых только что пар не валил – отопление в клубе жарило на всю катушку. От жары и усталости начало клонить в сон, но тут на сцену вышли какие-то голые люди. То есть, сперва показалось, что они голые – настолько плотно трико облегали их тела. Один мужчина вышел на край сцены и начал говорить про их театральную студию и что они хотят…

Меньше всего зрителей в зале волновало чего хотят эти голые. Единственное, что интересовало школяров: когда вся эта бодяга закончится и можно будет свалить домой?

Тем временем на сцене стало происходить нечто странное. Голые люди разошлись по всей сцене и вдруг стали падать как подкошенные, издавая при этом какой-то протяжный стон. Иногда чья-то рука или нога оказывалась поверх уже упавшего соседа, поскольку сцена клуба была маленькая, а голых много.

Не знаю, какой реакции ждали артисты. Но к тому, что зал начнет хохотать, они явно не были готовы. Голые люди вскочили, главный опять вышел на край сцены и гневно начал говорить о бескультурье, о неуважении к артистам. Но две с лишним сотни ребячьих глоток ржали так, что артист сам почти не слышал своего голоса. Поняв, что выступление сорвано, голый выкрикнул что-то оскорбительное, в ответ раздался оглушительный свист и топот. Руководитель мероприятия дал отмашку воспитателям и с громогласным «ура!» школяры рванули по домам…

Прошло, не соврать бы, года два. Я с треском вылетел из школы 154 и, после долгих приключений, перешел в школу 163. И в один прекрасный день случилась ну очень похожая история. Наш седьмой «А» досиживал шестой, последний урок и уже начал смазывать лыжи по домам, когда в кабинет вошла классная руководительница и велела после звонка всем топать в актовый зал. Деваться было некуда: по приказу директора школьный гардероб закрыли во избежание самовольного ухода.

Пришли в актовый зал, расселись. Для наглядности фотография места действия, фотограф стоит в пол-оборота к сцене и справа от него еще такой же ряд сидений. То есть, зал ровно в два раза больше, чем на фото.

Школа 163, актовый зал. Последний звонок 1985-го года.

Кто-то из учителей вышел на сцену и объяснил: в рамках городской программы к нам приехал артист ленинградского театра, будет читать стихи. Имени артиста, к сожалению, не запомнил…

Зато он то выступление наверняка помнит до сих пор. Если жив, конечно. К тому времени я уже имел кое-какой опыт выступления на сцене, бывали и провалы. Но чтоб такой ужас… Впрочем, я забегаю вперед.

Итак, нам объявили имя артиста и попросили встретить аплодисментами. В зале раздалось несколько вялых хлопков, на сцену вышел мужчина в элегантном костюме, галстуке-бабочке и блестящих лаковых штиблетах. Не обратив внимания на, мягко говоря, прохладную встречу, артист с места в карьер начал декламировать что-то из школьной программы.

Сказать, что его не слушали – это ничего не сказать. Как бы это понаглядней объяснить? Например, во многих домах телевизор работает чуть ли не круглосуточно. Чего греха таить, я сам такой. Утром включаешь телевизор и начинаешь заниматься своими делами. Если на экране мелькнет что-то интересное или звук какой привлечет внимание, то посмотришь минут пять-десять. И дальше занимаешься своими делами.

Артист со своей декламацией оказался в положении телевизора. Школьники в зале занимались своими делами: кто-то начал делать домашнее задание, некоторые девчонки занялись макияжем, несколько пацанов не понижая голоса обсуждали новый детектив…

Самое страшное для выступающего, будь то артист, музыкант или лектор, это отсутствие контакта с залом. Ты из кожи вон лезешь, стараешься зацепить аудиторию, а тебя демонстративно игнорируют. Не засвистывают, не хлопают, затыкая рот. Тебя попросту не видят и не слышат. Нет тебя. И все. Очень гнусная ситуация, и достойно выйти из нее умеет далеко не каждый.

Артист не умел. Он не нашел ничего лучшего, как оборвать стих на полуслове и закричать:

– Это черт знает что такое! Это неслыханное оскорбление! Перед вами заслуженный артист, а вы!..

Не подобрав нужных слов, артист выскочил из зала, хлопнув дверью. Спустя мгновение он снова влетел в зал, открыл было рот, но… Перед ним сидело несколько десятков абсолютно равнодушных подростков, которым не было до него никакого дела. Артист мог сколь угодно взывать к чувствам и к совести, мог раздеться догола или даже умереть – на него все равно не обратили бы внимания.

Наверное, единственным, кто хоть как-то посочувствовал артисту, был я. Не хватило мне решимости подойти к нему и сказать, что встреча с искусством лишь тогда праздник, когда ты эту встречу ждешь. А если зрителей силком волокут в зал, заперев гардероб, чтобы не разбежались, то стоит ли ждать от них благодарности? И стоит ли винить зрителей, если они такие же заложники ситуации, как и артист?

Ну и возвращаясь к нашим реалиям: господа студенты, не смешите меня. У меня очередной приступ остеохондроза, мне смеяться больно. Силком затащить на встречу можно. Но заставить слушать нельзя. Если вы действительно не желаете общаться с очередным важным гостем, то огромная аудитория может заткнуть любого оратора.

Проверено.

(с) 2012, Сергей Уткин.