«Заменят гитару электроорганы, электророяль и электропила»

Полнолуние. Из-за перевода часов за окном уже ночь темная и луна прямо в окно заглядывает. Хоть задирай морду к небу и вой… Настроение муторное, хандра. А тут еще Экслер всю ностальгию отдавил, редиска.
Был бы собакой — точно завыл бы…

Я где-то писал уже, что к музыке неравнодушен был с пеленок. А когда в школу пошел, то выяснилось, что у меня еще и музыкальный слух идеальный. Учительница музыки тогда моей матушке и предложила — пусть Сережа займется фортепиано. Благо школа продленного дня, заниматься можно прямо в классе и нет надобности искать инструмент.
Матушка такого предложения не ожидала никак. Деревенская девченка с семью классами образования, всю жизнь то на стройке, то на железной дороге… А тут музыка. Что мы, интеллигенты что ль какие?
В общем, матушка не придумала ничего лучше, как спросить у меня — хочу ли я музыке учиться. А я, как большинство нормальных детей, наотрез отказался.
Второй шанс ушел, когда начал ломаться голос. В нашем кукольном театре «Солнечный зайчик» нас учили не только кукол водить, но и петь. Педагог по вокалу Елена Ивановна тоже отметила мой слух, сама поставила мне голос и рекомендовала всерьез заняться пением. Но я был влюблен в кукол… И когда началась ломка голоса, то рядом не оказалось мудрого учителя и врача. Голос я сорвал.
Заняться гитарой меня надоумил Сережка Шагин (никакого отношения к «митьку» не имеет). Сережка был фанатичным поклонником Высоцкого, обладал обалденной фонотекой и знал кучу песен наизусть. И не просто знал — он их пел, аккомпанируя себе на шестиструнке, чем вызывал у меня жуткую зависть. Серега и притащил меня к Николаю Михайловичу Иванову, великолепному гитаристу. На тот момент мне было 22 года. Никаких заоблачных мечтаний о музыкальной карьере не было, я просто хотел освоить азы игры на гитаре. Но вдруг выяснилось, что моя правая рука без всяких усилий с моей стороны идеально становится на струны. С левой рукой дело обстояло хуже, но после смены посадки и там все наладилось. Меня, правда, смущало, что я никак не могу научиться читать ноты, но выручал мой слух — я просто подбирал мелодию, используя нотную запись как подсказку по аппликатуре. И Михалыч о моей нотной безграмотности не подозревал почти три месяца, пока я не засыпался на очередном этюде…
От уроков музыки пришлось отказаться по двум причинам. Первой были финансы. 1992-й год. Деньги стремительно обесценивались, зарплата на «Ленинце» выплачивалась с задержками и хватало ее на неделю. Но страшнее было другое — чем больше я играл, тем сильнее были боли в спине и правом плече. Обратился в медсанчасть, там поставили диагноз — межпозвонковая грыжа с ущемлением нерва…
Несколько лет я не решался продать гитару, пытался подобрать посадку, при которой не защимает нерв. Не получилось. Гитара какое-то время лежала в чехле, а потом сменила владельца. Года через четыре Воха Васильев надумал менять свою электрогитару и я подумал: а вдруг? Корпус электрогитары тонкий, посадка совершенно иная, да и спина к тому времени перестала болеть. Вдруг да повезет?
Не повезло. Я успел восстановить почти весь свой классический репертуар, начал потихоньку осваивать новые возможности инструмента, когда боль вернулась. Только на этот раз она была намного сильнее…
Был, конечно, вариант положить гитару на колени a-la Джефф Хили. Я даже пробовал так играть, но этот способ не для меня. Так что с гитарой мы распрощались окончательно.

Теперь вот думаю: не рискнуть ли и не заняться ли клавишами?..