Продолжаем чтения. Прошу впечатления и замечания в комменты.

Громкоговоритель в углу неторопливо отпикал сигналы точного времени – полночь… Дядя Коля еще раз внимательно осмотрел содержимое брезентовой сумки – конечно, все на месте, но лучше перебдеть… Глянул в окошко – ага, Серега уже во дворе ждет, тоже с сумкой через плечо и портативным трансформатором для электросварки в руке. Значит, пора.

Серега посмотрел на окно второго этажа, единственное, в котором горел свет. Спустя секунду в окне мелькнул силуэт дяди Коли и свет потух. Еще через пару минут дядя Коля вышел во двор, тускло освещаемый уличными фонарями.
– Что, дядьКоль, все в норме?
– В полном ажуре.
– Тогда пошли?
Дядя Коля вдохнул прохладный ночной воздух, глянул на звездное небо. Хорошо-то как… Решетку заварим – и посидим во дворике, на лавочке. Впрочем, Серега молодой, сразу спать на кушетку завалится, спать. Дядя Коля еще раз вздохнул, поправил брезентовую лямку на плече.
– Пошли.
Включать свет в подвале не стали. Луч мощного фонаря прыгал впереди, высвечивая бетонный пол, толстые кирпичные стены, железные двери многочисленных складов, металлические решетки, закрывавшие боковые ходы подвала, больше всего напоминая знаменитый лабиринт… В одном из тупиков этого лабиринта сохранилась настоящая пушка – в годы войны затащили ее в подвал, чтобы от танков отстреливаться, а потом вытащить не смогли или не захотели. А может и попросту забыли…
Наконец, подошли к нужному участку. Дядя Коля открыл ближайший распределительный щиток, щелкнул тумблером и под низким сводом подвала загорелся жестяной светильник. Серега поставил трансформатор на пол и критически осмотрел работу непутевого Лехи Никитина. Прутья решетки были щедро увешаны металлическими «каплями», словно елка игрушками. Серега колупнул одну из «капель» – кусок металла сразу поддался небольшому усилию и отвалился.
– ДядьКоль, вы пока кабеля в щиток подключите, а я решетку подготовлю.
Выудив из сумки громадный напильник, Серега принялся сдирать «капли», а дядя Коля занялся трансформатором. Работали молча, только Серега еле слышно напевал про себя что-то современное.
Внезапно свет мигнул, но тут же загорелся вновь.
– Туды его в качель, это еще что за новости? – пробормотал дядя Коля.
– На коротыш непохоже…
– Да откуда ему взяться-то, коротышу? Я к щитку еще не прикасался даже!
Свет опять мигнул.
– На подстанции авария, что ли, туды ее?..
– А фиг его знает … Полуциркуль у нас от какой щитовой запитан?
– От шестой.
– Может, я схожу, гляну?
– Да я там час назад был, проверил! Что там за час могло случиться?
В глубине коридора показался луч фонарика.
– Эй, электрики!
– Кого еще там несет? – отозвался дядя Коля.
– Я это, Алексеич! – На свет вышел высокий плотный мужчина лет шестидесяти в форме ВОХРа.
– Здрасьте, давно не виделись! – усмехнулся в усы дядя Коля.
– И тебе не болеть!
– Никак соскучился, Василь Борисыч?
– Да мне твоя усатая физиономия за двадцать лет уже обрыдла. Ты лучше скажи, что у тебя со светом творится?
– А что, любимый электрочайник не кипит?
– Чайник это пол-беды. А вот что по всему зданию свет уже два раза вырубился – вот это непорядок. Во, опять!
Свет потух снова, но на этот раз загораться не спешил. Дядя Коля и охранник Василь Борисыч включили свои фонари.
– Сворачивайся, Серега. Надо идти, в аварийку «Ленэнерго» звонить. Что за напасть, туды…
Договорить дядя Коля не успел: мощный, словно от взрыва снаряда, толчок земли сбил всех троих с ног. Одновременно по подвалу прокатился какой-то утробный рык, эхом раскатываясь по каменному лабиринту.
– Ох, м-мать!.. – болезненно вскрикнул охранник, – какого х.. тут творится???
– Некогда, Борисыч! Надо выматываться отсюда!
– ДядьКоль, через подвал можем не успеть! Надо через дот, на улицу!
– Что???
Новый толчок оказался сильнее прежнего. Со стен посыпалась штукатурка, один фонарь погас, в луче второго отчетливо виднелась трещина, пересекавшая пол. Подвал наполнился ледянящим душу гулом, который теперь не думал прекращаться.
– Быстрее!!! – орал Серега, одним махом срывая решетку. Сейчас он был искренне благодарен раздолбаю Лешке Никитину, спасшему их жизни, сам о том не подозревая.

Толику в этот вечер катастрофически не везло. Уже третью партию он проигрывал, и проигрывал позорно. Все трое партнеров имели положительные очки за игру, а Толик был в глубоком минусе и шансов отыграться уже не было. А это значило, что к следующей субботе придется ему раскошеливаться – по давней договоренности, пиво оплачивал проигравший.
– Все, завязываем! – Толик бросил карты на стол, отхлебнул из горлышка бутылки и закурил «беломорину».
– Ну, Толян, ты чего?!! – Наперебой заголосили мужики. – Еще по две сдачи осталось! И пива еще вон сколько!
– Завязываем, – повторил Толик. – Вас я уже не догоню, смысл разыгрывать? А пиво… Оставьте три бутылки, остальное забирайте с собой, на улице допьете.
– А ты?
– А у меня еще работы воз, магнитофон допаять надо. Все, валите.
Выставив приятелей за дверь, Толик взглянул на часы – почти полночь. Пожалуй, надо сперва проветрить, а то накурили, хоть топор подвешивай… Как это Юрка Парфенов говорил – единица плотности табачного дыма одна пфуня, при которой платино-ирридевый топор массой в один килограмм повисает на уровне одного метра. А тут, пожалуй, дыма и на две пфуни наберется…
Толик вышел на балкон, загроможденный коробками с пустыми пивными бутылками. Стеклянная валюта, неприкосновенный запас. Если с деньгами будет туго, то вполне можно пару коробок обменять на пиво к следующей субботе. Только лучше сдавать не в ларьке у дома, а отнести к универсаму – далековато для его больной спины, зато не по рублю дадут, а по рупь двадцать. Аккурат десять пустых бутылок на одну с пивом…
Привычно щурясь от терпкого дыма «беломора», Толик задумчиво взирал с высоты четырнадцатого этажа своей квартиры на открывающийся пейзаж. За тридцать лет, что прошли с того дня, как мать получила новую однокомнатную квартиру, почти ничего не изменилось. Все так же стучит мяч полуночных любителей «картошки», скрипят старые качели, вдалеке блестят металлические крыши – это уже окраина Пушкина… Вот только краска облезла со стен длинного зигзагообразного дома, да левое крыло еще сильнее накренилось. Сколько шуму было, когда вдруг выяснилось, что часть здания решила уподобиться знаменитой башне! Оказалось, что фундамент одной стороной угодил на плывун. Строители залили раза в три больше бетона, чем было рассчитано, утопили кучу свай, а потом, подгоняемые сроками и планами, просто решили промолчать. Дом был успешно сдан, заселен и почти год стоял спокойно. А по весне, когда снег стал стремительно таять и от сугробов побежали ручейки, левое крыло здания дало крен. Конечно, первым делом предложили признать дом аварийным и расселить. Только куда? Люди, годами стоявшие в очереди на жилье, уезжать из квартир отказались категорически. Жильцов упрашивали, убеждали, пугали возможным обрушением… Но не уехал никто. Впрочем, многим уезжать было некуда – не возвращаться же обратно в переполненную общагу? А крыло продолжало крениться, угол наклона превысил десять градусов и становился угрожающим. Тогда фундамент стали крепить по новой технологии – со стороны фасада (дом кренился во двор) вырыли новый котлован, в который оперативно вбили четыре десятка свай. Затем в котлован залили бетон с таким расчетом, чтобы под новую бетонную площадку попадала часть фундамента дома. Заодно укрепили подвалы, влив десятисантиметровый слой бетона. И крен остановился, застыв на отметке шестнадцать градусов от вертикали. Люди облегченно вздохнули, а дом вскоре стал местной достопримечательностью, поглазеть на который приезжали даже с далекой Гражданки…
Толик докурил папиросу, сделал шаг в сторону балконной двери и чуть не потерял равновесие. «Видать, перебрал… Хотя почему? Всего семь бутылок за три с небольшим часа выпил, перед этим поужинал еще, спасибо Валюхе. Старею, что ли?» Усмехнувшись, Толик взялся за косяк двери и перешагнул порог. В это время со двора донесся громкий скрежет и следом многоголосый крик ужаса. Оглянувшись, Толик увидел, как резко усиливается крен «падающего» крыла. Замигал и потух свет, из-под земли вырвался и с ревом ударил в небо фонтан воды, стремительно размывая и без того слабую опору дома.