Устал бороться с притяжением земли:
Лежу — так больше расстоянье до петли.
И сердце дёргается, словно не во мне, —
Пора туда, где только «ни» и только «не».
(c) Высоцкий
Довольно много лет назад, всё в тех же девяностых, дело было.
С «Ленинца» меня турнули «по собственному», постоянной работы не было, подрабатывал на выходных сменным продавцом. В принципе, если поприжаться, то прожить было можно. Предполагалось, что как-нибудь лето перезимуем, а по осени буду искать что-то более постоянное.
Но, мы предполагаем, а располагаем совсем не мы. То ли на нервной почве, то ли еще как, но у матушки начали гнить руки. В самом прямом смысле. Руки от кончиков пальцев до локтя превратились в сплошные куски оголённого, сочащегося, зудящего мяса. Что за напасть в КВД так и не сказали, единственное толковое предписание — руки не мочить, единственное лекарство — йод.
Помогало плохо. Бинты приходилось менять каждые полчаса, от страшного зуда и боли мать практически не спала. Болезнь иногда отступала, но, дав маленькую передышку, возвращалась снова.
Естественно, все заботы повисли у меня на шее. Матушка ничем помочь не могла, даже самостоятельно причесаться у неё не всегда получалось.
Замкнутый круг домашней рутины в сочетании с полной безнадёгой и хронической усталостью. Действовал на автомате, зачастую даже не понимая, что и зачем я сейчас делаю.
Я абсолютно не помню откуда я ехал и каким образом меня занесло в метро. Тем более, в середине рабочего дня. Не помню. Тупо, действительно, тупо стоял и ждал когда из тоннеля покажется поезд. В глубине чёрной дыры забрезжил свет фар, дохнуло чем-то механическим, раздался шум приближающегося поезда.
И я отчетливо ощутил… Нет, не желание. Меня физически что-то толкало на рельсы. Это не был один толчок, это было тупое, но сильное и длительное давление в спину, хотя вокруг не было никого.
Что (или кто?) меня остановило? Не знаю. С головы будто покрывало сдёрнули. Краски стали яркими, звук поезда резким. Давление в спину тут же исчезло. Я отшатнулся назад, обливаясь холодным потом…
Трясло потом долго. Пропустил несколько поездов, потому что не мог заставить себя подойти к краю платформы.
Матушка проболела пол-года, сперва по больничному, потом по справке. Потихоньку болезнь отступила, хотя потом приступы повторялись. Последний, хочется надеяться, сильный затяжной приступ был в начале 2005-го.
А метро я с тех пор избегаю.
В самом конце восьмидесятых - начале девяностых годов прошлого века я подсел на молодёжный журнал…
Народ тихо охреневает как Маша Шувалова стала балериной. А я почитал про эту новую звезду…
Два года назад я написал статью про свой домашний медиацентр на базе персонального компьютера и…
Попалась на глаза очередная статья про таинственные подземелья Дома Советов. Сама по себе байка уже…
"Современный крокодил" пишет: Пенсионный возраст в России могут повысить до 70 лет и выше, заявили…
This website uses cookies.
View Comments
Несколько лет назад в день болезненного расставания я гуляла по городу Москве в районе железной дороги. Зашла на довольно высокий железнодорожный мост. Стояла и представляла, как я прыгаю, падаю и ударяюсь об землю. Отчётливо так себе представляла. Визуализировала возможные последствия прыжка - как быстро полечу, что успею подумать и пережить, каким местом ударюсь и что будет, если не умру на месте.
Я ни секунды не собиралась делать это. И тем более - бросаться под поезд. Но близость опасности помогла мне справиться с душевной болью, чтобы вернуться домой и жить дальше.