Вечер Быкова

Сползал на вечер Дмитрия Быкова в «Книги и кофе». Сдуру приперся за три часа до начала, но не пожалел. Во-первых, со мной был планшет, а в клубе бесплатный вай-фай, так что было чем заняться. Во-вторых, благодаря раннему приезду мне повезло с билетом, так что я уютно устроился в нескольких шагах от небольгой сцены. Было весело. После обязательной программы Дмитрий Львович предложил задавать вопросы, заказывать любимые стихи. Я тут же попросил прочесть «Теологическое», которое сегодня опубликовала «Новая газета» и которое я успел прочитать, пока сидел в кафе. Быков попытался отвертеться, сославшись, что с собой текста нет, а наизусть не помнит. На что я коварно подсунул автору свой планшет с открытым текстом. Стихотворение очень удачно легло в общий тон вечера, текст под катом. Там же несколько снимков, сделанных все тем же планшетом. Видео писать не стал из уважения к автору — перед началом встречи Быков попросил выключить диктофоны, поскольку Дмитрий Львович читал в основном стихи из новой книжки «Ясно», которая планируется к выходу в ноябре.

Сцена без Быкова.

Быков на сцене.

Быков без сцены. Справа Сергей Бережной, снимок сделан мной на мобильник Бережного.

И обешанное

ТЕОЛОГИЧЕСКОЕ

Оттого выражению постному с наших рожиц сойти не дано: я боюсь, надоели мы Господу, и притом надоели давно.

До чего мне все это наскучило, осознал я в какой-то момент, — и Дзержинского грозное чучело, и гранитный его постамент, и сомнительный тэг «Новороссия», и Пиндосия ваша, и Русь, и Земля, и скрипучая ось ее, что уже надломилась, боюсь! Аравийское месиво, крошево, мегасвалка, в которой давно ничего не бывает хорошего в новостях, и в гостях, и в кино. Все достало, к разэтакой матери, каждый голос равно бестолков: то в Кремле расплодились предатели, коих там обнаружил Стрелков, то от Англии хочет Шотландия отделиться и дать по мордам… (Кто настолько сумел расшатать ее? Может быть, украинский Майдан?) Как вы мне надоели, соколики, — трудно к вам обратиться теплей, — надоели до дрожи, до колики, до зеленых чертей, до соплей! А порой и к товарищу Путину приглядишься, не пряча слезы, — и увидишь: не легче ничуть ему! Даже, может быть, хуже в разы. Чуть услышал он снова про санкции, выступая на саммите ШОС, — как глаза запылали бесстрастные и послышался скрип: «Хорошо-с». Типа хватит российским чиновникам без особой нужды разъезжать по Венециям, Ниццам, Дубровникам, забивая на Родину-мать. Он положит конец безобразию, чтобы каяться им не пришлось. Вот поехал он в Среднюю Азию — так и то ради саммита ШОС… Чую, многих и многих повыдует этот новый кремлевский сквозняк, — но насколько ж он, видно, завидует тем, кто может поездить вот так! Мы и сами галеру бы бросили, да оставить нельзя никому. Был азарт, испарившийся к осени, был восторг и гулянья в Крыму, — все в России ликуют апрелями, все теряют азарт к сентябрям. До того ему все надоели мы, что вот так и уехал бы прям — от своих же, от класса нахального, что лишился остатков стыда… Ситуация — как у Михайлова, что не ездит теперь никуда.

Я боюсь, что в Украйне, и в Йемене, и в державе полосок и звезд — мы живем в износившемся времени, на планете с приставкою «пост». Оттого выражению постному с наших рожиц сойти не дано: я боюсь, надоели мы Господу, и притом надоели давно. Все расхищено, выпито, кинуто — в Петербурге, Бали, Катманду… Если были надежды какие-то, то иссякли в минувшем году. Эти рытвины, впадины, надолбы, переломы в ненужной борьбе… Если просто злодейство, то ладно бы, — но и зло надоело себе. Это тянется днями, неделями — и ответить не взялся никто б, до того ли Ему надоели мы, чтобы снова устроить потоп, — но, похоже, я знаю из опыта, что иссяк и воинственный пыл, что теперь мы не стоим потопа-то, потому что и он уже был. Ни мучителя, ни обывателя не настигнет кровавая весть.

Ах, не бойся прогневать Создателя — опасайся ему надоесть.