Вдогон к предыдущему

У меня возникает мысль заглянуть в продуктовый магазин. Во-первых, мне
надо пройтись, а во-вторых, я хочу купить кое-какие продукты — хлеб, сыр,
масло, а может, мне повезет, и по счастливой случайности здесь окажутся
апельсины, какие-нибудь перемороженные куры или даже батон колбасы с
чесноком, которую ты так любишь и которую вдруг выбрасывает на прилавки
Главное управление торговли, когда у хозяек не остается ничего, ну буквально
ничего, что бы можно было подать к столу.
В норковом пальто на ватине, в сапогах, в шапке, муфте и солнечных
очках вид у меня просто марсианский! Я выхожу из дома, захватив несколько
сумок. Воздух удивительно чистый и сухой, вдалеке синеет лес. Я с грустью
смотрю на огромную пустую площадку, где возвышаются наши дома. Лес здесь
выкорчеван гигантскими бульдозерами. Не пощадили ни одного дерева, ни одного
кустика, так — быстрее, так — дешевле, и следующие пятнадцать лет люди будут
жить в бетонированной пустыне, где несколько рахитичных кустов, постоянно
обдираемых мальчишками, не спасут в летнюю жару.
Я иду к магазину, стараясь не попадать в заледеневшую грязь. Я
перепрыгиваю с бугорка на бугорок, потом — уже по бетонным плитам — подхожу
к толпе закутанных женщин, которые ждут открытия магазина после обеда.
Кстати, я рассчитывала подойти попозже — я знаю, что в такое время каждый
раз бывает давка, куда я предпочитаю не попадать. Продавщица, должно быть,
запаздывает, потому что все небольшое собрание недовольно жужжит. Мой приход
ненадолго отвлекает их от разговора, но плохое настроение сильнее, чем
любопытство, и все снова принимаются ворчать. И вот дверь магазина
открывается. Как взбудораженный курятник, толпа устремляется в дверной
проем, переругиваясь и пихаясь. В дверь могут пройти одновременно только два
человека. Я жду и вхожу последняя в холодный и сырой торговый зал. Я сразу
же определяю по запаху, что сегодня привезли только молочные продукты, масло
и — если еще не раскупили — сыр. Этот магазин самообслуживания совсем новый,
но полки уже в безобразном состоянии, а у корзин осталось по одной ручке.
Редко лежащие продукты завернуты в противную толстую серую бумагу, на
которой фиолетовыми чернилами помечена цена. Это — мой первый поход в
магазин в новом районе.
Я покупаю кое-что из продуктов и становлюсь в очередь в кассу. У меня
пять пакетов разных размеров. Я плачу и собираюсь уже уходить, но тут
контролерша на выходе заставляет меня открыть сумку, вынимает оттуда все мои
покупки и потрясает каким-то свертком. Какой ужас — у меня оказался лишний
кусок сыра на двадцать восемь копеек, который кассирша не пробила! Мне
становится жарко и почти дурно, к тому же мне стыдно, потому что все
остановились и смотрят на меня. Я робко говорю, что кассирша забыла пробить,
что ничего страшного не произошло, я сейчас доплачу…
— Ах вот как, кассирша забыла? Знаем мы эти песенки, вот так и создают
дефицит! Если одна украдет (она употребила именно это слово) кусок сыра,
другая — кусок масла, что будет с государством?!
Я — как в кошмарном сне. Вокруг кричат, женщины ругаются, я вынимаю из
кошелька, все мои советские деньги и бросаю их на прилавок:
— Возьмите, мне не нужны ваши деньги.
Женщин это приводит в бешенство:
— Нашими деньгами так не бросаются! Мы их тяжело зарабатываем — не то
что некоторые!…
Я чувствую, что сейчас упаду в обморок, я вся взмокла, мне хочется
плакать. Я вынимаю из сумочки франки и в каком-то дурацком порыве,
рассчитывая доказать мои искренние намерения, предлагаю им заплатить в
валюте. И вот тут меня единодушно выталкивают вон, и я стою в замерзшей
грязи под водопадом ругательств, прижимая к груди свертки.
Я подхожу к нашему подъезду, ничем не отличающемуся от других. Ты уже
вернулся и встречаешь меня широкой улыбкой. По моим покрасневшим глазам,
шапке набекрень и по тому, как я прижимаю к себе маленькие серые свертки, ты
сразу понял, что произошло. Ты берешь у меня свертки и, обняв меня за плечи,
ведешь домой, утешая как маленькую:
— Ты ходила за покупками? Да, бедненькая моя?.. И все-таки ты должна
понять этих женщин. Для тебя это всего лишь неприятная история. Она скоро
забудется. А они живут так каждый день. Прости их. Завтра я оставлю тебе
машину.

(С) Марина Влади. Владимир или Прерванный полет.