Глава вторая

«Петербург строил богатырь на пучине. Построил первый дом своего города –пучина его проглотила. Богатырь строит второй дом – та же судьба.Богатырь не унывает, он строит третий дом, и его тоже съедает злая пучина.Тогда богатырь задумался, нахмурил свои черные брови, наморщил свой широкий лоб, а в черных больших глазах загорелись злые огоньки. Долго думал богатырь и придумал. Растопырил он свою богатырскую ладонь, построил на ней целый город и опустил на пучину. Съесть сразу весь город пучина не смогла, она должна была покориться, и город Петра остался цел.»

Финская легенда

 

«…И в заключение выпуска о погоде. По сведениям Гидрометцентра, завтра в Петербурге и Ленинградской области сохранится теплая погода. Днем возможны небольшие дожди, грозы. Ветер южный, порывистый до восьми метров в секунду. Температура воздуха: в Ленинградской области плюс двадцать три – двадцать восемь, в Петербурге плюс двадцать пять – двадцать семь. Обращаем ваше внимание, что в ночь с субботы на воскресенье возможно повторное землетрясение, силой до четырех баллов по шкале Рихтера.»

Из вечернего выпуска программы «Вести+», РТР-СПб.

Валентина посмотрела на часы и в очередной раз мысленно обругала себя – ведь сколько раз зарекалась ходить к Надьке! Знала же, что просто забежать на пять минут не получится, обязательно застрянет как минимум на час. Да хорошо бы на час! А то проторчала почти до полуночи, пока муж не позвонил и не поинтересовался, собирается ли Валентина сегодня домой. Стыд-то какой…

Вагон метро был почти пуст – пожилая чета напротив, да молодой парень спал в дальнем конце. Время позднее, большинство уже давно по домам сидят. Или бродят по ночному городу, ждут, когда будут разводить мосты над Невой… А, может, приехать домой и сагитировать Андрюшку тоже пойти на Неву? Ведь лет десять уже не ходили, а когда-то чуть ли не каждый день бегали на стрелку Васильевского острова, благо жили недалеко…

– «Лесная», – прохрипел динамик над дверью. – Следующая станция «Площадь Мужества». Осторожно, двери закрываются…

Хорошо, что разрыв ликвидировали. А то как люди мучились, чтобы попасть домой – на «Лесной» выйти, сесть в вечно переполненный автобус, доехать до «Площади Мужества», опять в метро, а там интервал между поездами был двадцать минут… Даже вспоминать не хочется. Кто побогаче, те на маршрутках добирались. А тут Андрюшка как раз без работы остался, и Валентину под сокращение подвели, перебивались случайными заработками…

– «Площадь Мужества», следующая станция «Политехническая». Осторожно, двери закрываются…

Ну вот, а потом и родная «Академическая», каких-то пять минут ехать осталось…

Поезд отъехал от станции и почти сразу встал. Стояли минуты две, потом тихонько двинулись вперед. «Неужели, авария? Вот уж неповезло…» Поезд снова встал. «Как бы не пришлось по рельсам обратно на Мужества топать… Не, кажется, поехали…»

Вместо обычных двух минут поезд тащился до «Политехнической минут десять – очень медленно, с частыми остановками. Наконец, двери открылись и машинист объявил:

– Граждане, по техническим причинам поезд дальше не пойдет, просьба всем освободить вагоны!

Сразу же взволнованный женский голос объявил по станции:

– Уважаемые пассажиры! В связи с аварией движение поездов на линии прекращается. Пожалуйста, пройдите к эскалаторам, поднимайтесь наверх!

Возле поезда несколько ребят в форме – милицейской и метровской – торопили:

– Быстрей, пожалуйста, на выход! Не задерживайтесь! Женщина, к эскалатору, быстрее!

Внезапно потух свет. На несколько секунд станция погрузилась в кромешную тьму, потом включилось аварийное освещение.

– Граждане, продолжаем идти к выходу! Через минуту включим эскалаторы, а пока прошу подниматься пешком! Пожалуйста, не задерживайтесь!

Может, потому что народу в этот час было немного или волнение дежурной по станции передалось пассажирам, но никто не возражал, не возмущался и не требовал объяснений. По эскалатору поднимались молча, берегли дыхание. Примерно через пару минут вновь раздался голос дежурной:

– Держитесь за поручни, пускаю эскалатор!

Толчок ступенек, тело по инерции отклонилось назад. Валентина опустила сумки, перевела дыхание – все-таки, не девочка уже, чтобы без передышки на седьмой этаж взбегать …

Вестибюль станции встретил пассажиров тусклым светом аварийного освещения, но удивило другое – через огромные окна станции виднелись темные силуэты зданий, освещаемые лишь луной и фарами автомобилей.. Не горели уличные фонари, не работали светофоры, погасли неоновые вывески магазинов, не было света в окнах квартир. Застыл на остановке троллейбус с распахнутыми дверями, на перекрестке автомобили объезжали замерший трамвай.

Валентина в растерянности подошла к остановке. Видимо, придется ехать на маршрутке, а она даже не знает, какая идет к «Академической»… Хорошо хоть, что деньги есть, а то поддалась бы Надькиным уговорам и шла бы сейчас пешком, навьюченная рюкзаком с картошкой.

«Ой, мамочки! Неужто Толька не наврал про землетрясение??? Скорей домой, мои ведь с ума сходят!..»

Вдалеке замелькали фары, кажется маршрутка. Валентина энергично замахала рукой и в это время мощный подземный удар сбил ее с ног. Раздался жуткий, невообразимый грохот вперемешку с каким-то непонятным стоном, взметнувшееся облако пыли ослепило, оглушило, лишило воздуха. Инстинктивно закрывая голову, Валентина отползла подальше от стеклянного навеса остановки и тем самым спасла себе жизнь – фонарный столб, не выдержав содроганий, рухнул всей массой на хрупкое стекло.

 

 

Громкоговоритель в углу неторопливо отпикал сигналы точного времени – полночь. Дядя Коля еще раз внимательно осмотрел содержимое брезентовой сумки – конечно, все на месте, но лучше перебдеть… Глянул в окошко – ага, Серега уже во дворе ждет, тоже с сумкой через плечо и портативным трансформатором для электросварки в руке. Значит, пора.

Серега посмотрел на окно второго этажа, единственное, в котором горел свет. Спустя секунду в окне мелькнул силуэт дяди Коли и свет потух. Еще через пару минут дядя Коля вышел во двор, тускло освещаемый уличными фонарями.

– Что, дядьКоль, все в норме?

– В полном ажуре.

– Тогда пошли?

Дядя Коля вдохнул прохладный ночной воздух, глянул на звездное небо. Хорошо-то как… Решетку заварим – и посидим во дворике, на лавочке. Впрочем, Серега молодой, сразу на кушетку завалится, спать.

Дядя Коля еще раз вздохнул, поправил брезентовую лямку на плече.

– Пошли.

Свет в подвале решили не включать. Луч мощного фонаря прыгал впереди, высвечивая бетонный пол, толстые кирпичные стены, железные двери многочисленных складов, металлические решетки, закрывавшие боковые ходы подвала, больше всего напоминая знаменитый лабиринт… В одном из тупиков этого лабиринта сохранилась настоящая пушка – в годы войны затащили ее в подвал, чтобы от танков отстреливаться, а потом вытащить не смогли или не захотели. А может и попросту забыли…

Наконец, подошли к нужному участку. Дядя Коля открыл ближайший распределительный щиток, щелкнул тумблером и под низким сводом подвала загорелся жестяной светильник. Серега поставил трансформатор на пол и критически осмотрел работу непутевого Лехи Никитина. Прутья решетки были щедро увешаны металлическими «каплями», словно елка игрушками. Серега колупнул одну из «капель» – кусок металла сразу поддался небольшому усилию и отвалился.

– ДядьКоль, вы пока кабеля в щиток подключите, а я решетку подготовлю.

Выудив из сумки громадный напильник, Серега принялся сдирать «капли», а дядя Коля занялся трансформатором. Работали молча, только Серега еле слышно напевал про себя что-то современное.

Внезапно свет мигнул, но тут же загорелся вновь.

– Туды его в качель, это еще что за новости? – пробормотал дядя Коля.

– На коротыш непохоже…

– Да откуда ему взяться-то, коротышу? Я к щитку еще не прикасался даже!

Свет опять мигнул.

– На подстанции авария, что ли, туды ее?..

– А фиг его знает … Полуциркуль у нас от какой щитовой запитан?

– От шестой.

– Может, я схожу, гляну?

– Да я там час назад был, проверил! Что там за час могло случиться?

В глубине коридора показался луч фонарика.

– Эй, электрики!

– Кого еще там несет? – отозвался дядя Коля.

– Я это, Алексеич! – На свет вышел высокий плотный мужчина лет шестидесяти в форме охранника.

– Здрасьте, давно не виделись! – усмехнулся в усы дядя Коля.

– И тебе не болеть!

– Никак соскучился, Василь Борисыч?

– Да мне твоя усатая физиономия за двадцать лет уже обрыдла. Ты лучше скажи, что у тебя со светом творится?

– А что, любимый электрочайник не кипит?

– Чайник это пол-беды. А вот что по всему зданию свет уже два раза вырубился – вот это непорядок. Во, опять!

Свет потух снова, но на этот раз загораться не спешил. Дядя Коля и охранник Василь Борисыч включили свои фонари.

– Сворачивайся, Серега. Надо идти, в аварийку «Ленэнерго» звонить. Что за напасть, туды…

Договорить дядя Коля не успел: мощный, словно от взрыва снаряда, толчок земли сбил всех троих с ног. Одновременно по подвалу прокатился какой-то утробный рык, эхом раскатываясь по каменному лабиринту.

– Ох, м-мать!.. – болезненно вскрикнул охранник, – какого х.. тут творится???

– Некогда, Борисыч! Надо выматываться отсюда!

– ДядьКоль, через подвал можем не успеть! Надо через дот, на улицу!

– Что???

Новый толчок оказался сильнее прежнего. Со стен посыпалась штукатурка, один фонарь погас, в луче второго отчетливо виднелась трещина, пересекавшая пол. Подвал наполнился ледянящим душу гулом, который теперь не думал прекращаться.

– Быстрее!!! – орал Серега, срывая решетку. Сейчас он был искренне благодарен раздолбаю Лешке Никитину, невольно спасшему их жизни.

 

 

 

Толику в этот вечер катастрофически не везло. Уже третью партию он проигрывал, и проигрывал позорно. Все трое партнеров имели положительные очки за игру, а Толик был в глубоком минусе и шансов отыграться уже не было. А это значило, что к следующей субботе придется ему раскошеливаться – по давней договоренности, пиво оплачивал проигравший.

– Все, завязываем! – Толик бросил карты на стол, отхлебнул из горлышка бутылки и закурил «беломорину».

– Ну, Толян, ты чего?!! – Наперебой заголосили мужики. – Еще по две сдачи осталось! И пива еще вон сколько!

– Завязываем, – повторил Толик. – Вас я уже не догоню, смысл разыгрывать? А пиво… Оставьте три бутылки, остальное забирайте с собой, на улице допьете.

– А ты?

– А у меня еще работы воз, музыкальный центр допаять надо. Все, проваливайте.

Выставив приятелей за дверь, Толик взглянул на часы – почти полночь. Пожалуй, надо сперва проветрить, а то накурили, хоть топор подвешивай… Как это Юрка Парфенов говорил – единица плотности табачного дыма одна пфуня, при которой платиноиридевый топор массой в один килограмм повисает на уровне одного метра. А тут, пожалуй, дыма и на две пфуни наберется…

Толик вышел на балкон, загроможденный коробками с пустыми пивными бутылками. Стеклянная валюта, неприкосновенный запас. Если с деньгами будет туго, то вполне можно пару коробок обменять на пиво к следующей субботе. Только лучше сдавать не в ларьке у дома, а отнести к универсаму – далековато для его больной спины, зато по деньгам выгодней…

Привычно щурясь от терпкого дыма «беломора», Толик задумчиво взирал с высоты четырнадцатого этажа на открывающийся пейзаж. За тридцать лет, что прошли с того дня, как мать получила новую однокомнатную квартиру, почти ничего не изменилось. Все так же стучит мяч полуночных любителей «картошки», скрипят старые качели, вдалеке блестят металлические крыши – это уже окраина Пушкина… Вот только краска облезла со стен длинного зигзагообразного дома, да левое крыло еще сильнее накренилось. Сколько шуму было, когда вдруг выяснилось, что часть здания решила уподобиться знаменитой башне! Оказалось, что фундамент одной стороной угодил на плывун. Строители залили раза в три больше бетона, чем было рассчитано, утопили кучу свай, а потом, подгоняемые сроками и планами, просто решили промолчать. Дом был успешно сдан, заселен и почти год стоял спокойно. А по весне, когда снег стал стремительно таять и от сугробов побежали ручейки, левое крыло здания дало крен. Конечно, первым делом предложили признать дом аварийным и расселить. Только куда? Люди, годами стоявшие в очереди на жилье, уезжать отказались категорически. Жильцов упрашивали, убеждали, пугали возможным обрушением… Но не уехал никто. Впрочем, многим уезжать было некуда – не возвращаться же обратно в переполненную общагу? А крыло продолжало падать, угол наклона превысил два градуса и становился угрожающим. Тогда фундамент стали крепить по новой технологии – со стороны фасада (дом кренился во двор) вырыли новый котлован, в который оперативно вбили четыре десятка свай. Затем в котлован залили бетон с таким расчетом, чтобы под новую бетонную площадку попадала часть фундамента дома. Заодно укрепили подвалы, влив десятисантиметровый слой бетона. И крен остановился, застыв на отметке три с половиной градуса от вертикали. Люди облегченно вздохнули, а дом вскоре стал местной достопримечательностью, поглазеть на него приезжали со всего Ленинграда…

Толик докурил папиросу, сделал шаг в сторону балконной двери и чуть не потерял равновесие.

«Видать, перебрал… Хотя почему? Всего семь бутылок за три с небольшим часа выпил, перед этим поужинал еще, спасибо Валюхе. Старею, что ли?»

Усмехнувшись, Толик взялся за косяк двери и перешагнул порог. В это время со двора донесся громкий скрежет и следом многоголосый крик ужаса. Оглянувшись, Толик увидел, как резко усиливается крен «падающего» крыла. Замигал и потух свет, из-под земли вырвался и с ревом ударил в небо фонтан воды, стремительно размывая и без того слабую опору дома.

(с) 2005-2015, Сергей Уткин.