Блокадный дневник

(2020) Сентябрь (Россия)
Драма, история, военный
Режиссер – Андрей Зайцев.
Сценарий – Андрей Зайцев.
В ролях: Ольга Озоллапиня, Сергей Дрейден и другие.

Ночная вахта отказалась есть корейку, потому что у нее якобы какой-то запах появился. Я, намазав корейку горчицей, съел и рассказал ребятам о столярном клее, как мы в блокаду считали его деликатесом. Все долго, от души смеялись: «Ну, Викторыч, уж вы даете, так даете! Ну, Викторыч, никто лучше вас не заливает!..» Второй механик добавил: «У меня тетка блокадница. Клей, правда, ели, но только желатин, а столярный никто есть не станет — не крути ребятам мозги…»

Виктор Конецкий, «Вокруг да около Святой Елены»

Февраль 1942 года. Ленинград. Первая блокадная зима. В насквозь промёрзшей квартире Ольга Берггольц растапливает буржуйку, чтобы немного согреться и выпить кипятку перед дорогой. Сегодня она должна увидеть отца. Но сперва нужно отвезти труп мужа в морг…

* * *

Про фильм Андрея Зайцева я узнал, когда в Интернете разгорелся очередной скандал. Планировалось, что премьера фильма состоится в мае, когда Россия будет праздновать семидесятипятилетие победы над фашистской Германией. В сети появился трейлер «Блокадного дневника», который сразу вызвал кучу гневных откликов. Режиссёра обвиняли в очернении истории России, в осквернении памяти блокадников… Основной претензией было «у нас праздник, а вы тут такое!»

Праздник-то праздник, подумал я. Да только праздник этот со слезами на глазах.  И в сцене у булочной,когда  обезумевшие от голода люди  набрасываются  на выпавший из перевернувшихся санок хлеб, нет ничего выдуманного. Подобные эпизоды есть в блокадной прозе Конецкого, в других книгах и фильмах о блокаде.

Прихожу я в булочную и смотрю – там дерутся. Боже мой! Что же это дерутся? Говорят: бьют парня, который у кого-то отнял хлеб. Я, знаете, тоже начинаю его толкать – как же так ты, мы три дня хлеба не получали! И вы представляете себе, не знаю как, но евонный хлеб попадает мне в руку, я кладу в рот – чудеса – и продолжаю того парня тискать. А потом говорю себе: «Господи! Что же я делаю? Хлеб-то уже у меня во рту?!»

(с) Адамович, Гранин, «Блокадная книга», из воспоминаний Т.В. Мещеряковой.

Глупо было бы с моей стороны сейчас писать о том, что пережили ленинградцы в годы блокады. Даже прочитав «Блокадную книгу» и посмотрев десятки художественных и документальных лент, нам невозможно представить весь этот ужас. И не нам осуждать тех, кто не выдержал пытки голодом, кто украл чужую пайку. Я сейчас не говорю о нелюдях, что крали карточки у обессиленных людей. Да, были и такие. У Матвеева в трилогии «Тарантул» описана банда таких подонков. Речь не о них.  Зайцев показал людей, потерявших самообладание при виде несметного богатства — нескольких буханок хлеба. Минутное помутнение рассудка, животная реакция на еду. Но крик «Это же детям!» пробуждает сознание. И лишь у одного не хватило силы воли вернуть хлеб. Разве это оскорбление памяти блокадников? Разве это глумление над подвигом ленинградцев? Разве это очернение нашей истории?

Нет.

Конечно, судить о фильме по одной сцене невозможно, какой бы гениальной она ни была. И я решил дождаться выхода «Блокадного дневника» в прокат. Из-за пандемии премьеру картины отложили, потом начались какие-то чудеса с прокатом. Фильм успешно демонстрировали на различных фестивалях, но российскому зрителю показывать не спешили. В итоге картина всё же вышла на киноэкраны, но ажиотажа явно не вызвала. Фильм посмотрело менее семи тысяч зрителей, что весьма прискорбно. Как ни крути, а в основе фильма лежит документальная книга Ольги Берггольц и посмотреть картину следует хотя бы из уважения к «блокадной мадонне». Что я и сделал, несмотря на предупреждающую надпись «Создано при поддержке Министерства культуры РФ». Мы-то с вами знаем, какую развесистую клюкву снимают наши кинодельцы, вдохновляемые великим сочинителем историй и правнуком барон Мюнхгаузена господином Мединским! Одни «Танки» чего стоят!

Начинается фильм с краткого рассказа о начале Великой отечественной войны и блокаде Ленинграда. Решение не такое уж идиотское, как его норовят представить некоторые критики — «Блокадный дневник» показывали за рубежом, а тамошний зритель историю помнить не любит. Да и некоторым нашим согражданам тоже не грех напомнить. Удивило только, что текст от автора взялся читать сам режиссёр, а не актриса, игравшая Ольгу. Да ещё звук был записан с браком: на букве «п» слышно задувание микрофона. Мелочь, но неприятно. После краткого экскурса в историю на экране появляется белый снег, на котором кто-то струёй мочи рисует свастику. Я тут же вспомнил историю, которую рассказывал Станислав Садальский, о том, как они с Евгением Леоновым сперва поссорились, а потом помирились. Я понимаю, что большинство зрителей эту историю не слышало, но мне от этого не легче. Как и предполагалось, свастику на снегу выписывал немецкий солдат. Судя по всему он долго терпел, потому как ссыт он очень долго. Затем появляется ещё несколько немцев, колдующих возле дальнобойных орудий. Вся сцена сводится к тому, что немцы под музыку Моцарта обстреливают Ленинград. Невеста одного из артиллеристов смотрит в бинокль на город и видит разрывы снарядов.

Надо сказать, что с воссозданием блокадного Ленинграда художники поработали неплохо. Конечно, хромакей и компьютерная графика позволяют делать чудеса. Но не обошлось без ляпов. Например, нарисовав занесённый снегом Невский, художники напрочь забыли нарисовать опоры трамвайных контактных проводов. Видимо, ребята не местные и не знали, что вплоть до 1950 года по Невскому ходили трамваи. Кто-то скажет, что это мелочь. Но именно такие мелочи лишают фильм ощущения подлинности, документальности. И если бы это был единственный ляп! Увы, картина просто кишит подобными несостыковками. Например: Ольга идёт вдоль Казанского собора в сторону Гостиного двора. Предполагается, что она идёт из своего дома. Это логично, если не знать, что жила тогда Берггольц на Чёрной речке. И, если бы она шла оттуда, то вышла бы через Кировский мост к Марсову полю, но никак не к каналу Грибоедова. Если же внимательно прочитать книгу «Дневные звёзды», по которой и снят «Блокадный дневник», то мы узнаем, что к февралю Ольга Фёдоровна жила на казарменном положении в здании Радиокомитета. То есть, в Доме радио, он и сейчас располагается на Итальянской улице. Которая находится гораздо ближе к площади Восстания, чем Казанский собор и Гостиный двор.

Надо сказать, что в книге Берггольц очень подробно описывает свой маршрут. От Итальянской улицы по Невскому в сторону Александро-Невской лавры и далее по Шлиссельбургскому. Именно там, а не на канале Грибоедова, Ольга встретила женщину, тащившую шкаф. Я понимаю, что Казанский собор и Спас-на-крови легко узнают даже те, кто никогда не бывал в Петербурге. А Шлиссельбургский проспект, который сейчас зовётся проспектом Обуховской обороны, туристам не показывают и в кино не снимают. Невская застава, рабочая окраина Ленинграда. Площадь Александра Невского, где стояли разбитые трамваи, в сорок первом разительно отличалась от той, что мы видим сейчас. Это не открыточный Ленинград, но это настоящий Ленинград. К сожалению, создатели фильма этого не поняли.

И ещё одна «мелочь», которая больно царапает ухо. Отец Ольги работает в амбулатории при фабрике Торнтона, которую в 1933 году переименовали в фабрику имени Тельмана. Вы наверняка слышали про пожар на фабрике «Невская мануфактура» — это та самая фабрика. Куда, как заявляет автор фильма, Ольга приехала в 1944-м году на пятом трамвае. Трамвай в Весёлый посёлок ходил ещё со времён дореволюционных. Но пятый номер и до, и после войны ходил от Смольного на Васильевский остров, в Гавань. А это совсем в другой стороне. Кто-то снова скажет, что я придираюсь по мелочам. Но мне кажется, что в таких фильмах врать нельзя.

Вообще фильм произвёл на меня странное впечатление. С одной стороны: авторы явно старались максимально точно воссоздать внешний вид города, показать обстановку блокадного дома, передать атмосферу блокады. Но такое ощущение, что над картиной работал школьник, которому сперва это занятие нравилось, а потом жутко надоело. Промёрзший дом со свисающими сталактитами льда воссоздан просто идеально. Я словно снова очутился в доме 13 на Тверской, снова почувствовал запах отсыревшей штукатурки. Обледенелые ступеньки, разбитые окна, иней на стенах… Это мне знакомо не по наслышке. Но вот героиня доходит до булочной, видит перевернувшиеся санки и рассыпавшиеся буханки. Чтобы придти в себя, Ольга бросает себе в лицо горсти снега. И актриса невольно лупит по микрофону, закреплённому под одеждой. Типичный брак по звуку, который непонятно почему решили оставить.

И всё же я считаю, что фильм стоит посмотреть, хотя картина крайне тяжёлая. Нужно смотреть, чтобы иметь право повторить вслед за Ольгой Берггольц «никто не забыт, и ничто не забыто». Пожалуй, я поставил бы «Блокадный дневник» в один ряд с картиной «Мы смерти смотрели в лицо» с Олегом Далем.

Итого: едва ли не единственный честный фильм о войне и блокаде за последние годы.

(с) 2021, Сергей Уткин.

Проект “Don-Ald.ru” не спонсируется Госдепом, Кремлем или масонами и финансируется исключительно из личных средств автора. Желающие поддержать проект, помочь оплатить хостинг и вдохновить автора на новые творческие свершения, могут перевести деньги на:

Банковскую карту — 2204120100336086 (по группам 2204 1201 0033 6086)
Кошелек ЮMoney — 4100141159505
PayPal — utkinserg