Тут второй день обсуждают ушлепка, который заявил, что пенсию в восемь тысяч российских рублей получают лишь алкаши и тунеядцы, а малоимущие сами во всем виноваты. Меня лично удивляют не слова этого дегенерата, а люди, которых еще шокируют подобные откровения. Ведь подобное отношение присосавшихся к власти ко всему остальному населению сформировалось не при Путине, и даже не при Ельцине. Просто вспомнилось:

я уже не раз писал, что первую половину восьмидесятых жил на Тверской улице, рядом со смольнинским домом. В котором тогда жило семейство Валентины Ивановны Матвиенко, будущего Губернатора Санкт-Петербурга и Председателя Совета федерации. Правда, в то время Фукусима Стакановна твердо верила в заветы Ленина и боготворила тогдашнего градоначальника Григория Романова. Что, впрочем, не мешало ей относиться к пролетариату как к низшему классу. Со временем и сынок Сережа перенял эту манеру поведения с ребятами во дворе. Но самым показательным был такой случай.

Уж не знаю, в отпуск ли ездило семейство Матвиенко, или же служебная командировка так удачно подвернулась. Просто однажды Серега, после долгого отсутствия, появился на балконе своей квартиры, блистая явно не питерским загаром. Под балконом гоняли мячик несколько пацанов, включая меня, когда на асфальт упала монетка. Кто-то подхватил денежку. Вместо привычных букв «СССР» и советского герба на монетке было что-то иноземное.

— Польша, десять злотых, — донеслось с балкона.

— Ух, ты! — восторженно завопили пацаны. — Серега, а мне? А еще кинь?

Серега, царственно улыбаясь, бросил другую монетку. Потом еще. Затем на советскую землю просыпался небольшой дождик иностранной мелочи. Мне тогда достался «четвертак» — монетка в четверть американского доллара…

Четвертак давно потерялся, а вот это барское презрение Сереги к толпящимся внизу пацанам осталось. И сейчас во власти сидят такие сереги, швыряют нам с вами мелочь, презрительно усмехаясь.

Году эдак в тысяча девятьсот восемьдесят шестом по телеящику прозвучала забавная песенка группы Opus Life Is Life. То ли в новогоднем концерте, то ли в «Утренней почте»… Не помню, да и не важно. За неимением приличной несовковой музыки песенка пришлась ко двору, многие ее на магнитофон записали — у Славки запись точно была, не раз крутили. Еще посмеивались: там в начале кто-то из группы кричит «All together now!», а слышится «Кто тебе сказал?»

Песенку периодически повторяли, то по телеку, то по радио. На «Маяке» в концертах по заявкам, на первой программе «В рабочий полдень»… И году уже в восемьдесят девятом, когда я на «Ленинце» закончил свою карьеру слесаря и стал кладовщиком, в очередном «Рабочем полдне» объявили:

— А в заключение нашей программы послушайте песню «Жизнь есть жизнь». Исполняет Иосиф Кобзон.

Я как раз очередную корзину с заготовками разгружал и от неожиданности стальную болванку чуть себе на ногу не брякнул. Радиоточка выдала вступительные аккорды, после чего парадно-официальным голосом Кобзона разнеслось:

— Жизнь есть жизнь! Андрей Миронов! Владимир Высоцкий! Жизнь есть жизнь!

По правде говоря, началось перечисление с других известных личностей, на каждый припев по десятку имен. Всех не помню, да и не хочу вспоминать. Ощущение фальши было такое, будто вляпался в смесь дерьма и смолы. К счастью, больше эту запись нигде не ставили. Видимо, «благодарные» слушатели завалили радио письмами.

А в заключение послушайте песню Life Is Life в исполнении группы Opus.

ВКонтакте фотографию увидел.

В кадре улица Дрезденская, город Ленинград. Согласно подписи к фотографии, снимок сделан в шестидесятые года прошлого столетия. Зима, мальчишка слева от фотографа напряженно балансирует, женщина сошла с тротуара и идет по проезжей части. Почему? Да потому что тротуар заледенел и лед уже подошвами отполирован до зеркального блеска. А бравые советские дворники не то что сколоть лед — они даже песком посыпать тротуар не соизволили. Сколько я таких тротуаров видел и когда на Белы Куна жили, и когда на Тверскую переехали.

Кстати, этот снимок можно поставить иллюстрацией к рассказу «Человечьи очистки«.